Наступление весны в Украине я с самого детства определяла не по календарю – снег у нас может лежать по конца апреля. И даже не по громкому пению птиц, которые начинали щебетать раньше будильника. А по черемше, которая появлялась на кухне.
Зима цеплялась холодными пальцами за город. И когда уже начинало казаться, что она в Киеве навсегда, вдруг все менялось. Я просыпалась утром, а на кухне мама нарезала черемшу, купленную на соседнем рынке. Черемша – острая, чесночная и очень зеленая – становилась основой для простого салата. К ней вдогонку оправлялось яйцо всмятку, растекающееся своим золотым желтком, покрошенный огурец, немного майонеза или подсолнечного масла. И в это утро я точно знала, что весна пришла. Зима отступала перед натиском заостренных листьев черемши. Город сбрасывал с себя серую шкуру талого снега, одевался в платья и готовился влюбляться.
В субтропическом климате Флориды , где я живу сейчас, нет ни черемши, ни весны. Вечное лето приводит организм в недоумение, а сезон клубники начинается в феврале. И когда я увидела в меню местного ресторана салат с черемшой, то подумала, что это трудности перевода. Я просто не могла не заказать этот салат. Хотя представить, как курд из мандарина может совместиться с чесночной черемшой, я тоже не могла. Салат оказался маленьким и разноцветным. Его можно было рассматривать, как эмалевую миниатюру. Молодая редиска – смесь обычной ис романтическим названием «Французский завтрак» – запеклась в духовке, став стыдливо-розовой и еще более сладкой. Козий мягкий сыр встречал сопротивление крепких арахисовых орешков. Светло-оранжевый курд из мандаринов лежал в тарелке, такой нежный, такой беззащитный.
Черемши я не увидела, только водный кресс, с мелкими закругленными листьями. И только когда я все смешала, то поняла, что черемша таилась в заправке к салату, в которой искупались ветки водного кресса. Она проделала долгий путь с севера, где ее собрали, до юга, где ее перемололи, настояли на оливковом масле и процедили. Напористая черемша составила непривычную пару мандариновому крему. Но всё, соединенное вместе, превращалось в единую филигранную картину.
Салат был одновременно хрустящим и мягким, цитрусовым и чесночным, одним словом весенним – по крайней мере насколько могут представить весну во Флориде, с запеченной редиской и мандарином. И звонче всего звучала черемша, верный признак весны. Даже посредине вечного лета.
